«Как закалялась сталь»(Eesti Julgestus ja Kaitsepolitsei ajalugu))

( Очерки истории органов внутренних дел Независимой Эстонии (Eesti Julgestus ja Kaitsepolitsei ajalugu)) В не столь давние исторические времена, в эпоху развитого социализма, по ряду преступлений Эстония считалась одной из самих криминогенных республик в СССР. В портовых городах процветала контрабанда и «ходила» валюта. В Советском Союзе с его закрытой экономикой такие деяния считались особо тяжкими, и за них можно было получить очень большие сроки. Здесь же функционировали тотализаторы и различные увеселительные притоны. Сюда со всего Союза съезжались тёмные криминальные «масти» и любители легкой добычи, чтобы пограбить и не отходя от кассы там же и покутить «по-европейски». Во время «железного занавеса» в Таллинн из соседней Финляндии массово приезжали туристы с туго набитыми кошельками, желающие развлечаться и потратить нажитое непосильным трудом. Судя по рассказам старых фарцовщиков, путан и моряков загранплавания, с кем мне доводилось встречаться, Эстония хоть и была советской, но по сравнению с другими республиками заслуженно считаласья внутренней заграницей. В Советской Эстонии в отличие от той же Грузии в то время не существовала организованная преступность. За коррумпированными чиновниками присматривал огромный штат чекистов (всё-таки «освобожденная территория» плюс граница рядом), а воры в законе здешние края просто не любили и, если и заезжали, то пытались не попадаться, поскольку в воровском мире все зоны Эстонии считались красными, и тамошние обитатели – «прошляками и ссучеными». Залетевший случайно «бродяга», если не вскрывал себе вены в местной тюряге, то уже в российских тюрьмах и колониях не видать было ему в камере «койку у окна». Такое положение криминального мира в республике имело исторические предпосылки. Здесь отсутствовали собственные национальные предпосылки для зарождения и развития организованной преступности: не было сплочённых сообществ конокрадов, как в России, абреков, как на Кавказе и рэкета и «крышевания», характерного для еврейских общин в западных губерниях. В царской России в Эстляндской и Лифляндской губерниях нарушителей закона ссылали на восток, поскольку, кроме «Форта Батарей» на берегу Таллиннской бухты, тюрем в Эстонии просто-напросто не существовало. Новых тюрем российские императоры не строили. Поэтому «школу жизни» большинство арестантов проходило вдали от родины, в краях неблизких. Ни о каком всплеске криминала во времена независимой Эстонии не известно. Преступность как социальная реальность и стиль жизни какой-то части общества появилась после освобождения Эстонии от фашистских войск. Вместе со «свободой» освободители привезли огромную и сложную структуру исправительной системы, доселе не известную здешних краях. Система включала в себя учреждения различного ведомственного подчинения с разным режимом содержания. Вместе со структурой появились и её постояльцы со своими специфическими нравами, традициями и поведением. В послевоенной Эстонии прочно обосновались зоны Гулага, Леслага, различные исправительно-трудовые колонии, спецкомендатуры и «химии» – «поселки-поселения», где отбывали наказания осуждённые по нетяжким преступлениям с небольшими сроками. Появились разные категории арестантов: политические, пособники, мелкие уголовники и рецидивисты. Украинец Т., который называл себя «кенигсбергским призывом», рассказывал, что он попал в плен под Нарвой и чудом избежал расстрела в Смоленской крытой тюрьме, поскольку был малолетним. До совершеннолетия ожидал казни, но ему «повезло» – его помиловали. Украинца и другого такого же, как он, «сына полка» Ваффен СС переслали обратно в Эстонию в ГУЛАГовскую зону в Нарве. Он вспоминал, что «в отряде было где-то 30 «мужиков» и 70 «прошляков», то есть бывших уголовников. Всех их привозили сюда из сибирских, мордовских и других зон, как раскаявшихся и «вставших на путь исправления». Выживший из ума старик до сих пор не может спокойно рассказывать про беспредел активистов и бригадиров, среди которых было большинство активных и пассивных гомосексуалистов. В эстонских лагерях «отрицалово» пресекалось в корне. Т. по кличке «фашист», как и политические арестанты из России, подвергались ежедневным экзекуциям, причём администрация явно закрывала глаза на побои и издевательства. Во всех эстонских зонах, где он побывал в сороковые, пятидесятые и шестидесятые годы, заключенные активисты с красными повязками на рукавах круглосуточно «держали масть». Но время шло, арестантов постепенно освобождали в ходе разных амнистий. Люди, не помнящие родства, домой не спешили, поэтому большинство из них оседало здесь же на 101-м километре, поскольку им как социально опасным элементам не разрешали прописываться в больших городах. Конечно всех судить в одну гребенку не совсем правильно но, факты из тогдашних милицейских сводок – упрямая вещь. Новые поселенцы отнюдь не спешили «строить социализм» на новой родине. Как известно на чужом несчастье счастливим не станешь, это во-первых, а во-вторых, если верить Чезаре Ламброзо «у такого типа групп людей (профессиональных преступников) обнаруживаются задержки умственного развития, и причину их генетически детерминированной агрессии и асоциальных поступков следует изучать на другом уровне, в частности, генетическом». В 60 – 70 годы в регионе Ида Вырума как и в других районах Эстонии, где проходили «народные стройки» отмечался высокий процент тяжких преступлений и «немотивированных убийств». В большинстве случаев на них толкал зеленый змий в больших дозах, а аргументы в спорах были железными: кухонный нож или топор. Эстонию и соседнюю Ленинградскую область в то время захлестнули волна бытовых убийств и вал уличной преступности. К этому добавлялись и традиционные для здешних мест «пропавшие без вести». Однако вечный праздник жизни продолжался недолго, и веселые семидесятые сменились лихими восьмидесятыми. В Эстонии стали появляться другие люди с новым криминальным мышлением. Новоявленные гангстеры и мафиози занялись вымогательством и киднеппингом, что нередко сопровождалось убийствами. В республике в открытую заговорили об организованной преступности. Джентльмены удачи новой генерации вели себя настолько не по-джентльменски, что перед обществом, президентом и правительством встал вопрос номер один, «жизни и смерти»: какую полицию надо создать, чтобы победить вышедшую из под контроля преступность. Вскоре 1 марта 1991 году была создана эстонская полиция, девизом которой стал знаменитый афоризм Цезаря: veni, vidi, vici (пришел, увидел, победил. Вот с таким криминальным багажом Эстония встретила независимость. Преступность здесь изначально была специфической, «завозной». И от этого импорта избавиться до сих пор не удаётся. Сейчас полиция борется с наркотраффиком, которым занимаются международные группировки и транзитом, оружия и торговлей людьми. Как и в сопредельных государствах пока не удаётся справиться с преступлениями на сексуальной почве, в частности резонансными серийными убийствами. Дорога к храму Первые эстонские полицейские появились в 1890 году после русификации, говорит автор нескольких книг об эстонской полиции историк Майю Крик. Эти были местные уроженцы, которые разговаривали на русском языке. Эстонцы служили городовыми и приставами. Более высокие должности занимали русские и немцы, а эстонцы могли получить повышение по службе, только при переводе в другие губернии империи. 1918 году во время первой немецкой оккупации роль полиции выполняла немецкая полевая жандармерия, политическим сыском занималась военная контрразведка рейхсвера. С приобретением независимости Эстония начало создавать и свою полицейскую структуру. Эстонцы, как и их соседи финны, не стали изобретать велосипед и подражать зарубежным образцам, а взяли самое лучшее от правоохранительной структур бывшей митрополии – царской России: гражданское МВД и внутри него структура департамента полиции. Также у отдельного жандармского корпуса были позаимствованы структура и методы работы политического сыска. Даже в 21-м веке – эпоху бурного научного прогресса – в работе спецслужб огромную роль играет человеческий фактор. В Эстонии существует и успешно работает подразделение на подобие «летучего отряда Медникова», лучше которого, наверно, никто в мире пока не придумал. Созданное 12 апреля 1920 года КАПО, позже криминальная полиция и полевая полиция) была в прямом смысле слова уничтожена в 1940 году через год после вхождения в Эстонию войск РККА. Не доезжая до православного храма «Олевысте», минуя российское посольство на улице Вене, по адресу Пагари, 1 находится огромный особняк с внутренним двором. 1940 – 1941 годах здесь полегли все эстонские полицейские от рядового регулировщика до комиссаров и префектов. Масштаб чистки был настолько огромен, что после войны 1945 года не осталось не одного полицейского, ранее служившего своему государству. А способы и методы были столь изуверскими , что даже вошедшие вслед за убегавшими чекистами педантичные немцы долго не могли понять, зачем в о окровавленном кабинете чекиста нужен гинекологический стул, плоскогубцы и хирургические инструменты. Репрессии среды полицейских были насколько высоки (100%), а способы допроса и методы казней такими ужасными , что их без большого преувеличения можно смело назвать их «эстонской Катынью». Гоча Белтадзе